Примечательна судьба, самого пожалуй, знаменитого крымского клефта, Ламброса Кацониса, при звуке имени которого турок пробирала мелкая дрожь, и со дня рождения которого в этом году исполнилось 265 лет.
Ламброс Кацонис был особо отмечен князем Потемкиным, питающим горячую симпатию к отважным грекам. Замечательный военный, балаклавский офицер отличался выдающимися дипломатическими способностями. Именно его Потемкин порекомендовал отправить в Персию с деликатной миссией склонить Ага-Магомет- Хана на войну с Турцией. Кацонис вернулся в Россию, блестяще выполнив порученную ему миссию, за что был произведен императрицей в подполковники.
Но Ламброс Кацонис не мог долго находиться вне деятельности: вернувшись в Россию из Персии, он вооружает на свои средства военный корабль и уплывает в Грецию со своим балаклавским экипажем. Спустя некоторое время, в греческих водах можно было встретить целый флот под командованием подполковника Ламброса Кацониса, созданный исключительно из захваченных у турок кораблей.
За голову Кацониса был объявлен огромный бакшиш. И никогда бы туркам не запереть эскадру Кацониса в бухте острова Дзья, если бы не помощь французов, которые помогали туркам под предлогом борьбы с пиратами. Турки ликовали. Казалось, что наступил конец непобедимого Ламброса Кацониса. Но не тут-то было, недаром он слыл неуловимым моряком по обе стороны Босфора. Под покровом ночи Кацонис бежал на легком маневренном корабле со своими крымчанами-греками, остальные моряки его эскадры незаметно растворились среди жителей острова, укрывших их от турецкой мести. После возвращения в Россию Ламброс Кацонис долго жил в Петербурге и пользовался особым расположением императрицы. Императрица подарила ему феску с вышитой на ней серебром рукой и надписью: «под рукой Екатерины». Кацонис до самой смерти не снимал этот высочайший подарок, а в 1790 году Россия наградила греческого подполковника, командира Балаклавского полка, орденом Святого Георгия Четвертой степени.
После смерти Екатерины греки продолжали служить сыну Екатерины Павлу Первому, их отмечал и лелеял ее внук Александр Первый, балаклавских греков отвагу отмечал Багратион. Именно балаклавские греки несли карантинную службу во время вспыхнувшей в 1812 , а затем – в 1829 году чумы. В 1830 году они содействовали тому, чтобы косившая Крым чума не перекинулась в Россию.
В 1818 году Александр Первый путешествует по Крыму, и караульную службу при императоре несет греческий полк. Перед самой своей гибелью на Сенатской площади в 1825 году император приказывает в качестве награды выдать грекам жалованье за год вперед, а после своего посещения Крыма учреждает пенсию наиболее отличившимся воинам, увеличивает жалованье офицерам и наделяет их землей. Особую заботу Александр проявляет о вдовах и детях погибших на российской службе греков, при нем в Балаклаве открываются греческие школы. Особым благоволением крымские греки пользовались и у Николая Первого, младшего внука Екатерины, унаследовавшего российский трон после убийства своего брата, Александра Первого.
Эпилог Греческого войска был написан в Крымской войне. В сентябре 1854 года русская армия отошла к Севастополю, оставив неприкрытой Балаклаву. И в который раз грекам довелось пострадать не столько от самих турок, сколько от своих извечных европейских «друзей» – англичан и французов. Англичане подошли было к Балаклаве, думая занять город без единого выстрела, как вдруг были остановлены ружейным и пушечным огнем. Среди руин Генуэзской крепости заняли оборону сто солдат Греческого полка под командованием полковника М.А. Монто. В их распоряжении имелись всего четыре медных полупудовых мортиры (короткоствольные артиллерийские орудия.) После шестичасового боя, в котором принял участие и расположившийся в бухте английский флот, англичане пошли на приступ. В крепости остались в живых шесть офицеров и шестьдесят раненых солдат. Когда англичане стали допрашивать пленных, и спросили капитана батальона С. Стамати, как он рассчитывал удержать целую армию с одной только ротой, балаклавский капитан ответил: «Безусловной сдачей я навлек бы на себя и гнев моего начальства, и ваше презрение. Теперь же моя совесть спокойна, я выполнил свой долг до конца».
Некоторым оставшимся защищать Балаклаву греческим отрядам все же удалось прорваться сквозь английские засады и уйти в горы. Они дошли до Ялты, где их встретили русские отряды. Их вооружили вновь, и во многом благодаря их отменной службе, удалось воспрепятствовать высадке английского десанта в Ялте. Отвоевав, греки постепенно сменили мечи на орала. Балаклава из военного порта становилась портом рыболовным, курортным. Но греки испокон веков умели одинаково хорошо справляться и с войной, и с мирным бытом. После упразднения греческого батальона в 1859 году балаклавские греки переключились на сельское хозяйство, торговлю, рыболовство. Греки выращивали лучший в Крыму виноград, изготавливали из него лучшее в Крыму вино. Каждый крымский грек владел, пусть крошечным, виноградником в горах.
Балаклавские греки, будучи замечательными моряками, стали и замечательными рыбаками. Они умели великолепно ориентироваться в море – либо по звездам, либо по одним им известным приметам. Поговоркой старых заядлых рыбаков стало выражение: «Я сплю, а знаю, что думает рыба в Керчи». Греческие судна выходили в море на макрель, хамсу, кефаль, барабульку, а затем греческие жены, бессонно ожидавшие своих мужей и суженных в низеньких ослепительно выбеленных домах под черепичными крышами, чистили рыбу, накрывали столы и ждали на угощение своих друзей-соплеменников. Так, может быть, жизнь греков в России и жизнь русских в Греции – это вовсе и не иммиграция, а своеобразное взаимопроникновение культур? Так сказать, симбиоз народов, которым нечего делить, которые по большому счету никогда между собой и не воевали, а являлись союзниками – как по духу, так и по оружию?
Источник: avantgardecentre.gr
